Краткое содержание "Прощания с Матерой" Распутина позволяет узнать особенности этого произведения советского писателя. По праву оно считается одним из лучших, что удалось создать Распутину за свою карьеру. Книга впервые была издана в 1976 году.

Сюжет повести

Краткое содержания "Прощания с Матерой" Распутина позволяет познакомиться с этим произведением, не читая его целиком, всего за несколько минут.

Действие повести разворачивается в 60-х годах XX века. В центре повествования деревня Матера, которая находится посередине великой русской реки Ангары. В жизни ее жителей грядут перемены. Советский Союз строит Братскую ГЭС. Из-за этого всех жителей Матеры переселяют, а деревня подлежит затоплению.

Главный конфликт произведения заключается в том, что большинство, особенно те, кто прожил в Матере не одно десятилетие, не хотят уезжать. Практически все старики считают, что если они уедут из Матеры, то предадут память своих предков. Ведь в деревне находится кладбище, на котором похоронены их отцы и деды.

Главная героиня

Краткое содержание "Прощания с Матерой" Распутина знакомит читателей с главной героиней по имени Дарья Пинигина. Несмотря на то, что избу через несколько дней собираются сносить, она ее белит. Отказывается от предложения сына перевезти ее в город.

Дарья до последнего стремится остаться в деревне, не хочет переезжать, потому что не представляет свою жизнь без Матеры. Она боится перемен, не хочет, чтобы в ее жизни хоть что-то менялось.

В похожей ситуации находятся практически все жители Матеры, которых пугает переезд и жизнь в большом городе.

Завязка повести

Краткое содержание "Прощания с Матерой" Распутина начнем с описания величественной реки Ангары, на которой стоит деревня Матера. Буквально на ее глазах прошла немалая часть российской истории. Казаки поднимались вверх по реке, чтобы ставить острог в Иркутске, постоянно на острове-деревне останавливались торговые люди, сновавшие туда и обратно с товаром.

Мимо нередко провозили арестантов со всей страны, которые находили пристанище в том самом остроге. На берегу Матеры они останавливались, готовили незамысловатый обед и следовали дальше.

На целых два дня здесь развернулось сражение между партизанами, штурмовавшими остров, и армией Колчака, которая держала оборону в Матере.

Особая гордость деревни - собственная церковь, которая стоит на высоком берегу. В советское время ее приспособили под склад. Также есть своя мельница и даже мини-аэропорт. Два раза в неделю "кукурузник" садится на старом пастбище и отвозит жителей в город.

Плотина для ГЭС

Кардинальным образом все меняется, когда власти принимают решение строить плотину для Братской ГЭС. Электростанция важнее всего, а значит, несколько окрестных деревень будут затоплены. Первая на очереди - Матера.

Повесть Распутина "Прощание с Матерой", краткое содержание которой приведено в этой статье, рассказывает, как местные жители воспринимают новость о неминуемом переезде.

Правда, жителей в деревне немного. В основном остались только старики. Молодежь переехала в город на более перспективную и легкую работу. Те же, кто остался, теперь думают о предстоящем затоплении, как о конце света. Этим переживаниям коренных жителей и посвятил Распутин "Прощание с Матерой". Очень краткое содержание повести не способно передать всю боль и грусть, с которой старожилы переносят эту новость.

Они всеми путями противятся этому решению. Поначалу никакие уговоры не могут их убедить: ни властей, ни родственников. Их призывают к здравому смыслу, но они наотрез отказываются уезжать.

Их останавливают родные и обжитые стены домов, привычный и размеренный образ жизни, который не хочется менять. Память о предках. Ведь в деревне старое кладбище, на котором похоронено не одно поколение жителей Матеры. К тому же, неохота бросать множество вещей, без которых здесь было не обойтись, а в городе они окажутся никому не нужны. Это сковородники, ухваты, чугуны, кадки, да мало ли в деревне полезных приспособлений, которые в городе давно заменили блага цивилизации.

Стариков пытаются убедить, что в городе их поселят в квартиры со всеми удобствами: холодной и горячей водой в любое время года, отоплением, за которое не нужно переживать и вспоминать, когда последний раз топил печку. Но они все равно понимают, что с непривычки на новом месте им будет очень тоскливо.

Деревня погибает

Меньше других торопятся покинуть Матеру одинокие старухи, которые не хотят уезжать. Они становятся свидетелями того, как деревню начинают поджигать. Оставленные дома тех, кто уже перебрался в город, постепенно сгорают.

При этом, когда пожар утихомирился, и все начинают обсуждать, нарочно он случился или случайно, то все сходятся во мнении, что загорелись дома невзначай. Поверить в такое сумасбродство, что кто-то мог поднять руки на еще совсем недавно жилые постройки, никто не решается. Особенно не верится, что поджечь дом могли сами хозяева, когда уезжали с Матеры на большую землю.

Дарья прощается с избой

У Распутина в "Прощании с Матерой", читать краткое содержание вы можете в этой статье, старожилы прощаются со своими домами по-особому.

Главная героиня Дарья перед тем, как уезжать, тщательно выметает всю избу, убирается, а потом еще и белит хату на предстоящую счастливую жизнь. Уже уезжая с Матеры, больше всего расстраивается из-за того, что вспоминает, что где-то забыла подмазать свое жилище.

Распутин в произведении "Прощание с Матерой", краткое содержание которого вы сейчас читаете, описывает страдания ее соседки Настасьи, которая не может взять с собой кошку. Животных не разрешают брать с собой на лодку. Поэтому она просит Дарью подкормить ее, не задумываясь, что и сама Дарья уезжает всего через несколько дней. Причем насовсем.

Для жителей Матеры все вещи, домашние животные, с которыми они провели столько лет бок о бок, становятся будто живыми. В них отражается вся жизнь, проведенная на этом острове. А когда приходится окончательно уехать, то нужно обязательно тщательно прибраться, как убирают и прихорашивают покойника, перед тем, как отправить на тот свет.

Стоит отметить, что церковь и православные ритуалы поддерживают не все жители деревни, а только старики. Но обряды не забыты никем, они существуют в душах как верующих, так и атеистов.

Санитарная бригада

Подробно у Валентина Распутина в "Прощании с Матерой", краткое содержание которого вы сейчас читаете, описывается предстоящий визит санитарной бригады. Именно ей поручено сровнять с землей деревенское кладбище.

Д арья выступает против этого, объединяя за собой всех старожил, которые так еще и не уехали с острова. Они представить себе не могут, как можно допустить подобное бесчинство.

Они посылают проклятья на головы обидчиков, призывают на помощь Бога и даже вступают в реальный бой, вооружившись обычными палками. Отстаивая честь своих предков, Дарья боевита и напориста. Многие смирились бы с судьбой, оказавшись на ее месте. Но ее не устраивает создавшееся положение. Она судит не только чужих людей, но и своего сына с невесткой, которые не задумываясь бросили все, что было нажито в Матере, и перебрались в город при первой возможности.

Бранит она и современную молодежь, которая, по ее мнению, покидает знакомый ей мир ради далеких и неизвестных выгод. Чаще всех остальных она обращается в Богу, чтобы он ей помог, поддержал ее, вразумил окружающих.

Самое главное, она не желает расставаться с могилами предков. Она убеждена, что после смерти встретится со своими родственниками, которые обязательно ее осудят за такое поведение.

Развязка повести

На последних страницах повести сын Дарьи Павел признает свою неправоту. Краткое содержание рассказа Распутина "Прощание с Матерой" нельзя заканчивать без того, что конец произведения заостряет внимание на монологе этого героя.

Он сокрушается, что от людей, которые тут жили несколько поколений, потребовалось столько напрасных трудов. Напрасных, потому что все, в конечном счете, будет уничтожено и уйдет под воду. Против технического прогресса, конечно, выступать бессмысленно, но человеческое отношение все же важнее всего.

Самое простое - не задаваться этими вопросами, а плыть по течению, как можно реже задумываясь, почему все так происходит и как устроен окружающий мир. Но ведь как раз желание докапываться до истины, выяснять, почему так, а не иначе, и отличает человека от животного, - заключает Павел.

Прототипы Матеры

Писатель Валентин Распутин детские годы провел в селе Аталанке, расположенном в Иркутской области на реке Ангара.

Прототипом деревни Матера, предположительно, стал поселок Горный Куй, находившийся по соседству. Все это была территория Балаганского района. Именно его затопили в ходе строительства Братской ГЭС.

И опять наступила весна, своя в своем нескончаемом ряду, но последняя для Матёры, для острова и деревни, носящих одно название. Опять с грохотом и страстью пронесло лед, нагромоздив на берега торосы, и Ангара освобожденнo открылась, вытянувшись в могучую сверкающую течь. Опять на верхнем мысу бойко зашумела вода, скатываясь по речке на две стороны; опять запылала по земле и деревьям зелень, пролились первые дожди, прилетели стрижи и ласточки и любовно к жизни заквакали по вечерам в болотце проснувшиеся лягушки. Все это бывало много раз, и много раз Матёра была внутри происходящих в природе перемен, не отставая и не забегая вперед каждого дня. Вот и теперь посадили огороды – да не все: три семьи снялись еще с осени, разъехались по разным городам, а еще три семьи вышли из деревни и того раньше, в первые же годы, когда стало ясно, что слухи верные. Как всегда, посеяли хлеба – да не на всех полях: за рекой пашню не трогали, а только здесь, на острову, где поближе. И картошку, моркошку в огородах тыкали нынче не в одни сроки, а как пришлось, кто когда смог: многие жили теперь на два дома, между которыми добрых пятнадцать километров водой и горой, и разрывались пополам. Та Матёра и не та: постройки стоят на месте, только одну избенку да баню разобрали на дрова, все пока в жизни, в действии, по-прежнему голосят петухи, ревут коровы, трезвонят собаки, а уж повяла деревня, видно, что повяла, как подрубленное дерево, откоренилась, сошла с привычного хода. Все на месте, да не все так: гуще и нахальней полезла крапива, мертво застыли окна в опустевших избах и растворились ворота во дворы – их для порядка закрывали, но какая-то нечистая сила снова и снова открывала, чтоб сильнее сквозило, скрипело да хлопало; покосились заборы и прясла, почернели и похилились стайки, амбары, навесы, без пользы валялись жерди и доски – поправляющая, подлаживающая для долгой службы хозяйская рука больше не прикасалась к ним. Во многих избах было не белено, не прибрано и ополовинено, что-то уже увезено в новое жилье, обнажив угрюмые пошарпанные углы, и что-то оставлено для нужды, потому что и сюда еще наезжать, и здесь колупаться. А постоянно оставались теперь в Матёре только старики и старухи, они смотрели за огородом и домом, ходили за скотиной, возились с ребятишками, сохраняя во всем жилой дух и оберегая деревню от излишнего запустения. По вечерам они сходились вместе, негромко разговаривали – и все об одном, о том, что будет, часто и тяжело вздыхали, опасливо поглядывая в сторону правого берега за Ангару, где строился большой новый поселок. Слухи оттуда доходили разные.

Тот первый мужик, который триста с лишним лeт назад надумал поселиться на острове, был человек зоркий и выгадливый, верно рассудивший, что лучше этой земли ему не сыскать. Остров растянулся на пять с лишним верст и не узенькой лентой, а утюгом, – было где разместиться и пашне, и лесу, и болотцу с лягушкой, а с нижней стороны за мелкой кривой протокой к Матёрe близко подчаливал другой остров, который называли то Подмогой, то Подногой. Подмога – понятно: чего нe хватало на своей земле, брали здесь, а почему Поднога – ни одна душа бы не объяснила, а теперь не объяснит и подавно. Вывалил споткнувшийся чей-то язык, и пошло, а языку, известно, чем чудней, тем милей. В этой истории есть еще одно неизвестно откуда взявшееся имечко – Богодул, так прозвали приблудшего из чужих краев старика, выговаривая слово это на хохлацкий манер как Бохгодул. Но тут хоть можно догадываться, с чего началось прозвище. Старик, который выдавал себя за поляка, любил русский мат, и, видно, кто-то из приезжих грамотных людей, послушав его, сказал в сердцах: богохул, а деревенские то ли не разобрали, то ли нарочно подвернули язык и переделали в богодула. Так или не так было, в точности сказать нельзя, но подсказка такая напрашивается.

Деревня на своем веку повидала всякое. Мимо нее поднимались в древности вверх по Ангаре бородатые казаки ставить Иркутский острог; подворачивали к ней на ночевку торговые люди, снующие в ту и другую стороны; везли по воде арестантов и, завидев прямо по носу обжитой берег, тоже подгребали к нему: разжигали костры, варили уху из выловленной тут же рыбы; два полных дня грохотал здесь бой между колчаковцами, занявшими остров, и партизанами, которые шли в лодках на приступ с обоих берегов. От колчаковцев остался в Матёре срубленный ими на верхнем краю у голомыски барак, в котором в последние годы по красным летам, когда тепло, жил, как таракан, Богодул. Знала деревня наводнения, когда пол-острова уходило под воду, а над Подмогой – она была положе и ровней – и вовсе крутило жуткие воронки, знала пожары, голод, разбой.

Была в деревне своя церквушка, как и положено, на высоком чистом месте, хорошо видная издали с той и другой протоки; церквушку эту в колхозную пору приспособили под склад. Правда, службу за неимением батюшки она потеряла еще раньше, но крест на возглавии оставался, и старухи по утрам слали ему поклоны. Потом и кроет сбили. Была мельница на верхней носовой проточке, специально будто для нее и прорытой, с помолом хоть и некорыстным, да нeзаемным, на свой хлебушко хватало. В последние годы дважды на неделе садился на старой поскотине самолет, и в город ли, в район народ приучился летать по воздуху.

Вот так худо-бедно и жила деревня, держась своего мeста на яру у левого берега, встречая и провожая годы, как воду, по которой сносились с другими поселениями и возле которой извечно кормились. И как нет, казалось, конца и края бегущей воде, нeт и веку деревне: уходили на погост одни, нарождались другие, заваливались старые постройки, рубились новые. Так и жила деревня, перемогая любые времена и напасти, триста с лишним годов, за кои на верхнем мысу намыло, поди, с полверсты земли, пока не грянул однажды слух, что дальше деревне не живать, не бывать. Ниже по Ангаре строят плотину для электростанции, вода по реке и речкам поднимется и разольется, затопит многие земли и в том числе в первую очередь, конечно, Матёру. Если даже поставить друг на дружку пять таких островов, все равно затопит с макушкой, и места потом не показать, где там силились люди. Придется переезжать. Непросто было поверить, что так оно и будет на самом деле, что край света, которым пугали темный народ, теперь для деревни действительно близок. Через год после первых слухов приехала на катере оценочная комиссия, стала определять износ построек и назначать за них деньги. Сомневаться больше в судьбе Матёры не приходилось, она дотягивала последние годы. Где-то на правом берегу строился уже новый поселок для совхоза, в который сводили все ближние и даже не ближние колхозы, а старые деревни решено было, чтобы не возиться с хламьем, пустить под огонь.

Но теперь оставалось последнее лето: осенью поднимется вода.

Старухи втроем сидели за самоваром и то умолкали, наливая и прихлебывая из блюдца, то опять как бы нехотя и устало принимались тянуть слабый, редкий разговор. Сидели у Дарьи, самой старой из старух; лет своих в точности никто из них не знал, потому что точность эта осталась при крещении в церковных записях, которые потом куда-то увезли – концов не сыскать. О возрасте старухи говорили так:

– Я, девка, уж Ваську, брата, на загорбке таскала, когда ты на свет родилась. – Это Дарья Настасье. – Я уж в памяти находилась, помню.

– Ты, однако, и будешь-то года на три меня постаре.

– Но, на три! Я замуж-то выходила, ты кто была – оглянись-ка! Ты ишо без рубашонки бегала. Как я выходила, ты должна, поди-ка, помнить.

– Я помню.

– Ну дак от. Куды тебе равняться! Ты супротив меня совсем молоденькая.

Третья старуха, Сима, не могла участвовать в столь давних воспоминаниях, она была пришлой, занесенной в Матёру случайным ветром меньше десяти лет назад, – в Матёру из Подволочной, из ангарской же деревни, а туда – откуда-то из-под Тулы, и говорила, что два раза, до войны и в войну, видела Москву, к чему в деревне по извечной привычке не очень-то доверять тому, что нельзя проверить, относились со смешком. Как это Сима, какая-то непутевая старуха, могла видеть Москву, если никто из них не видел? Ну и что, если рядом жила? – в Москву, поди, всех подряд не пускают. Сима, не злясь, не настаивая, умолкала, а после опять говорила то же самое, за что схлопотала прозвище «Московишна». Оно ей, кстати, шло: Сима была вся чистенькая, аккуратная, знала немного грамоте и имела песенник, из которого порой под настроение тянула тоскливые и протяжные песни о горькой судьбе. Судьба ей, похоже, и верно досталась не сладкая, если столько пришлось мытариться, оставить в войну родину, где выросла, родить единственную и ту немую девчонку и теперь на старости лет остаться с малолетним внучонком на руках, которого неизвестно когда и как поднимать. Но Сима и сейчас не потеряла надежды сыскать старика, возле которого она могла бы греться и за которым могла бы ходить – стирать, варить, подавать. Именно по этой причине она и попала в свое время в Матёру: услышав, что дед Максим остался бобылем и выждав для приличия срок, она снялась из Подволочной, где тогда жила, и отправилась за счастьем на остров. Но счастье не вылепилось: дед Максим заупрямился, а бабы, не знавшие Симу как следует, не помогли: дед хоть никому и не надобен, да свой дед, под чужой бок подкладывать обидно. Скорей всего деда Максима напугала Валька, немая Симина девка, в ту пору уже большенькая, как-то особенно неприятно и крикливо мычавшая, чего-то постоянно требующая, нервная. По поводу неудавшегося сватовства в деревне зубоскалили: «Хоть и Сима, да мимо», но Сима не обижалась. Обратно в Нодволочную она не поплыла, так и осталась в Матёре, поселившись в маленькой заброшенной избенке на нижнем краю. Развела огородишко, поставила кросна и ткала из тряпочных дранок дорожки для пола – тем и пробавлялась. А Валька, пока она жила с матерью, ходила в колхоз.

Описывается весна. Она для Матёры (так называется деревенька и остров на Ангаре, на котором она расположена) последняя. Ниже по реке планируется строительство плотины и поселение окажется полностью затопленным.

Описывается судьба селения, его история. Рассказывается о том, что бывшую церковь переоборудовали под склад, а в последние несколько лет было даже налажено регулярное авиационное сообщение с большой землёй. Но на правом берегу уже строился новый посёлок, куда планировалось отселить жителей затопляемых деревень.

Сомневаться в будущем Матеры не приходилось. Свидетельством тому было несколько приезжавших оценочных комиссий. Затопление планировалось на осень.

В начале июня, за пару недель до троицы, у Дарьи собрались трое старух, которые не знали своего точного возраста. Одну звали Сима, она жила в селе всего десять лет. Поселилась в заброшенном доме и теперь ей была дорога только в дом престарелых. Но бабушка любила Кольку.

Дарья советует Симе не покидать поселения. Приходит старик Богодул и сообщает, что происходит разрушение кладбища.

Бабушки со стариком бегут на кладбище спасать захоронения. Оказывается, они убираются с ведома председателя Воронцова. Исполнителей собравшийся народ чуть не утопил в реке.

Старухи ночью частично восстанавливают надгробия.

Говорится о том, как Богодул появился в Матёре. Он был менялой и приезжал иногда, но в последствии, остался жить. Он не собирается покидать посёлок.

Приезжает Павел. Это старший сын бабы Дарьи. Он рассказывает, что новый посёлок, куда всех планируют перевезти, не годится для ведения крестьянского хозяйства. Кто-то не хочет уезжать, а кое-кто готов хоть сейчас получить деньги за своё ветхое жильё и побыстрее покинуть остров.

Появляется Хозяин острова. Это существо похоже на маленького зверька. Он начинает обход своих владений с дома Богодула и продолжает по всем остальным жилищам. Хозяин понимает, что ни Богодул, ни он сам уже не жильцы.

После троицы часть жителей покидает Матёру.

Сжигает свой дом один их поселенцев по имени Пётр. Собравшиеся люди понимают, что и с их жильём будет то же самое.

Павел всё реже приезжает на остров. Ему хочется помочь матери менее беспокойно покинуть дом. Ему не нравится новый посёлок, но делать нечего. Парень помогает собирать урожай, ожидая того момента, когда надо будет увозить с острова мать

Пётр сжёг дом со всей утварью. Забрал только свою гармонь. Дарья ругает Катерину, мать парня, за то, что она вырастила такого человека.

Была вторая половина июля. Начался сенокос. Все, кто остался, вышли не него. Люди вспоминали свою жизнь на этих местах. Потом начались дожди.

Приезжает сын Павла по имени Андрей. Он сообщает, что будет участвовать в затоплении поселения.

Шли дожди, и люди от безделья собирались друг у друга и разговаривали. На собрании председатель говорит, что несмотря на плохую погоду, колхозная картошка должна быть убрана, а свою люди могут хоть бросить. Была середина сентября.

Андрей беседует с Дарьей о преимуществах цивилизации, о жизни людей в Матёре.

Закончились ливни. Люди снова принялись за уборку урожая. Дарья всё больше говорит о могилах предков. Случился несчастный случай. Павел был ответственный за технику безопасности. Андрей сообщает, что мужчину четверо суток таскают по инспекциям.

Дарья вспоминаем мужа и просит Господа забрать её к себе.

Из города приезжает комиссия, которая ходит по домам и требует, чтобы продолжалась уборка урожая. Люди понемногу перевозят с острова домашний скот.

У Дарьи продолжаются встречи и разговоры соседей. Катерина корит сына за то, что он после того, как сжёг собственный дом, теперь уничтожает соседние, хоть и за деньги.

Хлеб был убран, а на уборку картошки стали свозиться из других мест люди, в том числе и школьники. Многие копали свой урожай, не зная, что с ним делать. Павел предлагает матери ехать, но та отказывается.

Она идёт на могилы своих родителей. Дарья жалуется, что ей придётся умирать на чужбине.

На острове росло дерево – лиственница. Считалось, что этим деревом остров держится за землю. И пока это дерево стоит, будет стоять и остров. Лиственница не поддалась людям, но осталась посредине пустого пространства.

Дарья находит известь и белит дом. Она проводит уборку внутри, развешивает занавески, размещает по углам ветви пихты. После приготовлений женщина покидает дом, говоря поджегщикам, что можно теперь его сжечь, но порог не переступать. Весь день женщина ходила, не помня себя. Очнулась возле лиственницы. Там её нашёл сын. Помнила Дарья только то, что рядом с ней бежал зверёк.

На острове остаются шесть человек. Они не поместились в лодку. Богодул заваривает чай и все вместе готовятся к ночлегу в последнем оставшемся доме.

Павел провожает уезжающих и поздно возвращается в новый посёлок. Парню не хочется идти домой, и он вспоминает прошлое. К нему приходит Петруха и председатель. Они спрашивают, где Дарья и сообщают, что завтра комиссия будет проверять исполнение переселения. Все трое едут на остров забрать оставшихся. Их застаёт сильный туман. В нём они не могут найти остров. Мужчины глушат мотор. Попытались позвать Дарью и оставшихся на острове. Но ничего, кроме тумана и воды.

На острове также туман. Люди ничего не видят. Богодул открывает дверь и слышит вой хозяина, который исчезает внезапно. Потом слышится звук мотора.

«Прощание с Матёрой»

Осенью 1976 года в журнале «Наш современник» (№№ 10, 11) появилась новая повесть Валентина Распутина «Прощание с Матёрой». О том, как возник замысел произведения, как оно писалось, сам автор рассказывал так: «Среди русских названий – самых распространенных, кондовых, коренных – название «Матерая» существует везде, по всем просторам России. Есть оно и у нас в Сибири, и на Ангаре тоже есть такое название. Я его с этим смыслом и взял, должно же название что-то обозначать, фамилия должна что-то обозначать, тем более это название старой деревни, старой земли…

Все это происходило на моих глазах. Действительно трагическое зрелище, когда идешь вечером по Ангаре, по Илиму (это река, которая впадает в Ангару), и видишь, как эти крепкие деревни горят в темноте. Это было зрелище, которое останется в памяти навсегда.

«Прощание с Матерой» – эта работа была для меня главной, ни рассказы, ни другие повести. Для этой повести я, может быть, и был нужен…

Я не назад зову. Я зову к сохранению тех ценностей и традиций, всего того, чем жил человек. Моя деревня, например, когда ее перенесли, стала леспромхозом. Делать там было больше нечего, только лес рубить. Лес рубили и рубили неплохо. Поселок был большой, не из бедных. Занятие ведь влияет на человека. Хорошо зарабатывали, и все как бы ладно, но пьянка была жуткая, такой сейчас даже нет. Это были 70-е – 80-е годы. Только вырубать лес, зарабатывать на этом – все-таки это не божеское дело. Меня тогда это поразило и заставило писать.

Видимо, нам в России жить хорошо не надо, чтобы оставаться людьми. Не надо богатства, не нужно быть богатым. Есть такое слово – достаток. Есть какая-то мера, при которой мы остаемся в своей нравственной сохранности».

В этих словах писателя слышны горечь и разочарование, боль за свой народ, за свою родную землю. Он, как и его героиня Дарья, защищает не старую избу, а Родину, как у нее, болит сердце и у Распутина: «Как в огне оно, христовенькое, горит и горит, ноет и ноет». Как точно отмечал критик Ю. Селезнев: «Название острова и села – Матёра – не случайно у Распутина. Матёра конечно же идейно образно связано с такими родовыми понятиями, как мать (мать – Земля, мать – Родина), материк – земля, окруженная со всех сторон океаном (остров Матёра – это как бы «малый материк»)». Для автора, как и для Дарьи, Матёра – воплощение Родины.

Если в «Последнем сроке» или в «Живи и помни» еще можно было говорить о «трагедии отдельно взятой крестьянской семьи», то в «Прощании с Матёрой» автор такой возможности критикам не оставил. Гибнет крестьянский материк, целый крестьянский мир, и именно это приходится обсуждать критикам. Впрочем, они попытались сгладить остроту проблемы и обвинить автора в «романтизации и идеализации патриархального мира», в котором, некоторые критики видели лишь консервативные и отрицательные качества. А. Салынский оценивал проблематику повести как «тривиальную» (Вопросы литературы. 1977. № 2), В. Оскоцкий отмечал желание Распутина «из коллизии все-таки не трагедийной любой ценой «выжать» трагедию» (Вопросы литературы. 1977. № 3), Е. Старикова заметила, что Распутин «более жестко и менее гуманно, чем раньше, разделил мир своей повести на «своих и чужих»» (Литература и современность. М., 1978. Сб. 16. С. 230). Острота поднятых писателем вопросов вызвала на страницах «Литературной газеты» дискуссию «Деревенская проза. Большаки и проселки» (1979, сентябрь-декабрь).

А. И. Солженицын писал по этому поводу: «Это прежде всего – смена масштаба: не частный человеческий эпизод, а крупное народное бедствие – не именно одного затопляемого, обжитого веками острова, но грандиозный символ уничтожения народной жизни. И даже ещё огромней: какой-то неведомый поворот, сотрясение – расставание и для нас всех. Распутин – из тех прозорливцев, которому приоткрываются слои бытия, не всем доступные и не называемые им прямыми словами.

От первой страницы повести мы застаём деревню уже обречённой к уничтожению – и сквозь повесть это настроение нарастает, звучит как реквием – и голосами народа, и голосами самой природы и человеческой памяти, как она сопротивляется своей кончине. Пронзительно нарастает прощание с островом, растянутое умирание, режущее сердце.

Вся ткань повести – широкий поток народного поэтического восприятия. (На её протяжении изумительно описаны, например, разные характеры дождей.) Сколько чувств – о родной земле, её вечности. Полнота природы – и живейший диалог, звук, речь, точные слова. И – настоятельный у автора мотив:

Раньше совесть сильно различали. Ежели кто норовил без её – сразу заметно. А теперь – холера разберёт, всё смешалось в одну кучу – что то, что другое. Мы теперя так и этак не своим ходом живём. Люди про своё место под Богом забыли.

Пришли пожогщики, «набежники из совхоза», и жгут одно за другим, что пустеет. Гигантское царь-дерево Листвень, отметный знак всего острова, – только он оказался неповалимый и несжигаемый. Сжигают – «мельницу христовенькую, сколько хлебушка нам перемолола». Вот – часть домов уже сожжена, а остальные «как вжались в землю от страха». Последняя вспышка прежней жизни – дружная пора сенокоса, любимая деревенская пора. «Все мы – свой народ, из одной Ангары воду пили». А теперь это сено – через Ангару, и скирдовать около многоэтажных неживых домов для бесприютных коров, обречённых под нож. Прощание с деревней, растянутое во времени, одни уже переехали и приезжают навещать остров, другие – держатся на месте до последнего. Прощаются с могилами родных, пожогщики дико налетают на кладбище, стаскивают в кучу кресты и жгут. Старуха Дарья, готовясь к неизбежному сожжению своей избы, – белит её насвежо, моет полы и набрасывает на пол травы, как под Троицу: «Сколько тут хожено, сколько топтано». Для неё отдать избу – «как покойника в гроб кладут». А заезжий внук Дарьи – отчуждён, беспечен к смыслу жизни, уже давно оторван от деревни. Дарья ему: «В ком душа, в том и Бог, парень». «А что душу свою потратили – вам и дела нету». – Теперь узнаётся: изба, если её не трогать, сама по себе горит два часа – но ещё многие дни тоскливо курится потом. А и после сожженья избы – Дарья не в силах уехать с острова, ещё с двумя-тремя старухами ютится в негодном бараке. И так – перепущен срок отъезда. Сына Дарьи на катере посылают ночью снять стариков – а тут налегает такой густой туман, какого в жизни они не видели, и найти на Ангаре знакомый остров уже не могут. Этим и оканчивается повесть – грозным символом как бы нереальности нашего бытия: существуем ли мы вообще?»

Гибнет целое поколения, поколения хранителей вековых народных устоев, традиций, без которых не может существовать народ. Звучащие уже в «Последнем сроке» темы расставания с поколениями людей, живших и трудившихся на земле, прощания с матерью-прародительницей, с миром праведников, трансформируются в сюжете повести «Прощание с Матерой» в миф о гибели всего крестьянского мира. На «поверхности» сюжета повести – история затопления расположенного на острове сибирского села Матеры волнами «рукотворного моря». В противоположность острову из «Живи и помни», остров Матера (материк, твердь, суша), постепенно уходящий на глазах читателей повести под воду, – символ земли обетованной, последнее пристанище тех, кто живет по совести, в согласии с Богом и с природой. Доживающие свои последние дни старухи во главе с праведницей Дарьей отказываются переселяться в новый поселок (новый мир) и остаются до смертного часа охранять свои святыни – крестьянское кладбище с крестами и царственный листвень, языческое Древо жизни. Лишь один из переселенцев – Павел – навещает Дарью в смутной надежде прикоснуться к истинному смыслу бытия. В противоположность Настене он плывет из мира «мертвых» (механической цивилизации) в мир живых, но это – погибающий мир. В финале повести на острове остается только мифический Хозяин Острова, отчаянный крик которого, звучащий в мертвой пустоте, завершает повествование.

«Прощание с Матёрой» подводит итог философско-мировоззренческим размышлениям Распутина о трагической судьбе деревни под колесами «научно-технической революции», осуществляемой варварскими, жестокими, антигуманными методами. Усиливается трагическое мироощущение писателя, которое приобретает апокалиптические черты, воплотившиеся в картинах пожара и потопа.

В повести нашла свое отражение философия, поэтика, мистика прощания с традиционным укладом жизни, «дедовскими святынями», нравственными и духовными заветами предков, которые Распутин олицетворяет в образе величественной и крепкой духом старухи Дарьи. Остров Матера у Распутина не просто отдельная деревня, а модель крестьянского мира, наполненного своими жителями, скотиной, зверьем, проживающим в уютном и родном ландшафте, в центре которого находится мощный листвень, границы которого охраняет таинственный и мистический Хозяин. Здесь царят гармония и целесообразность, познание и труд, уважение к живым и почитание мертвых. Но прощание с этой жизнью совсем не элегично и благостно, оно прерывается скандалами, драками, ссорами коренных жителей и «пожогщиков», «разорителей», приехавших очищать перед затоплением территорию для будущей электростанции. На их стороне оказывается и внук Дарьи – Андрей. Молодое поколение, которое должно быть, по мысли Распутина, лучше, чем уходящее, не выполняет своей исторической роли. Поэтому писатель считает, что «цивилизация с какого-то необозначенного времени взяла неверный курс, соблазнившись механическими достижениями и оставив на десятом плане человеческое совершенствование».