Хосе Давид Альфаро Сикейрос - художник с очень своеобразной манерой исполнения, который заставил до этого безжизненные стены заговорить. Этот неугомонный человек не ограничивался искусством и проявил себя на совсем другом поприще - революционером и коммунистом. Известна даже его причастность к убийству Троцкого. Политика и творчество для Сикейроса неразделимы, поэтому в его работах наблюдаются мотивы борьбы за Биография Сикейроса очень насыщенна и полна напряженной борьбы.

Говорят, в детстве художника звали не совсем Давид. Мальчика звали Хосе. Однако позже он сам выбрал для себя второе имя. Возможно, оно было символичным. Разумеется, его привлекала отнюдь не кротость вошедшая в пословицы. Этот библейский герой, который, будучи пастушком, сразился с великаном, был символом вызова чему-то огромному. Сикейрос чувствовал себя таким же бойцом, который готов сразиться с превосходящими силами.

Сгорая на работе

Говорят, что Сикейрос был очень увлечен своей работой. Он мог не есть и не спать, не отрываясь от творческого процесса по 20 часов. Его действия больше напоминали сражение, чем умиротворенное рисование - он пользовался пульверизатором, а не кистью, к тому же охватывал огромные пространства. Обычно художник не делал набросков. Каждый раз, подходя к стене, он смело импровизировал.

Ожившие стены

Сикейрос - художник-муралист. Кто это такой? Это художник, который расписывает стены. Фресковая живопись известна уже давно. Ее расцвет пришелся на Средние века. Тогда фресковая живопись несла Слово Божье неграмотному населению. В революционные же времена она стала выполнять ту же функцию, но с другими целями. На место проповеди пришла пропаганда. Также, как в Советском Союзе, в Мексике, где много малообразованного крестьянского населения, художественные образы стали средством воспитания народа.

Борец от природы

Он не только не боялся неудач и ненависти, но и сам шел им навстречу, провоцируя общество и власти. «Злобный вой моих противников мне дороже всех похвал!» - говорил художник. Это объясняет его огромную уверенность в себе, и в первую очередь в своих убеждениях. Типичными для него были ситуации, подобные случаю с росписью школы. В Мексике местные власти попросили художника расписать стену учебного заведения, выходящую на улицу. Муралист изобразил группу протестующих рабочих, среди которых была чернокожая женщина с ребенком. Такая вольность очень возмутила людей. Равенство было еще не в чести. На церемонии открытия в стену летели комья земли. Кто-то даже попытался стрелять.

Говорят, что этот художник обладал вспыльчивым, необузданным нравом. Он очень любил спорить. Любые аргументы против не смущали, а только заводили его. Он умело оперировал логикой и убедительно все опровергал. Правда, умел он быть и хладнокровным, особенно в ситуации опасности. О его характере и подробностях личной жизни много писала в своих воспоминаниях его жена Анхелика. Кстати, ее он тоже рисовал с укрупненными, благодаря «выходу из картины», кистями рук - это был один из излюбленных приемов художника.

Революционер с юности

В 1911 году будущая знаменитость поступил в Академию Художеств Сан-Карлос в Мехико и уже там поучаствовал в первом восстании. Бастовавших студентов не устраивали царившие в академии порядки. В том же году Сикейрос принял участие в Гражданской войне на стороне конституционалистов.

В 1919-1922 годах он жил в Испании и Франции. В 1921 году он опубликовал в Барселоне «Манифест революционного искусства».

В 1930 году за революционную деятельность сослан в небольшой городок Таско. Как и для многих творческих людей, ссылка и уединение оказались для него продуктивным периодом. Здесь было создано несколько десятков работ.

Сикейрос и Гершвин

В 30-е годы художник жил в США - в Лос-Анджелесе и Нью-Йорке. Он неоднократно выполнял заказы магнатов, но при этом твердо следовал революционным идеям. Не всегда это проходило гладко. Иногда фрески подвергались уничтожению полицией. Все это не помешало художнику общаться с голливудскими звездами, а также жить в домах знаменитых американских деятелей культуры. Например, одним из них был композитор и пианист Джордж Гершвин. Этого знаменитого музыканта Сикейрос изобразил на одной из картин. Трудно назвать это портретом - фигура играющего пианиста невелика, а в картину входит целый зал. Сосредоточенный Джордж Гершвин, рояль, ритмичные ряды людей, изогнутые линии балконов театра как будто сливаются в единое звучание музыки.

Покушение на Троцкого

Художник Сикейрос был убежденным сталинистом. По заданию НКВД он участвовал в группе боевиков «Конь». В 1940 году они совершили покушение на Троцкого. Ворвавшись в его дом, нападающие открыли огонь. Но убийство не удалось: Троцкий и его жена спрятались под кроватью. Но следующее покушение, организованное уже другими людьми, удалось. Вместе с сообщниками ударил политика ледорубом по голове. Троцкий вскоре впал в кому и в итоге не выжил. А Сикейрос признался в участии в первом покушении. Год художник провел в заключении, а после - выслан из страны. Кстати, ему не раз приходилось находиться в тюрьмах или ссылках. Конечно, в такой ситуации художник был ограничен в творчестве. Но и там он находил возможность творить. Зато, вырываясь на свободу, он брался за дело с особым размахом.

Стиль Сикейроса

Картины художника Сикейроса разнообразны и непохожи друг на друга и в то же время объединены общим духом и стилем. В них чувствуются то этнические мотивы, то даже черты сюрреализма. К реалистичному изображению мира художник не стремился. Форма выражала прежде всего содержание, а оно было экспрессивным и эмоциональным. Практически все фигуры исполнены движения. Он намеренно огрублял образы и линии, чтобы достичь выразительности. Линии очень часто небрежны. Цвета, которые преобладают в картинах Сикейроса - коричневый, красный, желтый, иногда серый и зеленый. То есть, на лицо заметный перевес в сторону теплой части цветовой гаммы, но называть эти цвета теплыми язык не повернется. Они скорее горячие, кипучие, что подчеркивается резким контрастом светлого и темного.

Рабочие руки

Один из очень распространенных в его работах образов - огромные руки героев, протянутые к зрителю прямо из стен. Встречаются они и в композиции «Социальное обеспечение рабочих при капитализме и социализме», и даже в автопортрете художника 1945 года. Руки становятся символами борющегося пролетариата, труда, действия. Их диспропорциональная, преувеличенная близость к зрителю как бы выводит на контакт. Чаще всего они жилисты и грубоваты.

Смелый экспериментатор

Сикейрос любил экспериментировать в творчестве. Можно сказать, что в нем он был таким же революционером, как и в живописи. Мексиканский художник активно использовал новые художественные материалы - синтетические краски, керамическую рельефную мозаику. Играла ему на руку и выразительность строения стен. Сикейрос придерживался идеи, что выпуклые и вогнутые стены, а также перспектива, оживят и сделают динамичной живопись. Художник обратился к этому в 40-е годы.

В 50-е же его работы приобретают конкретность. Художник все более явно затрагивает политические темы.

Марш человечества

«Марш человечества» - одна из огромнейших фресок в мире. Она покрывает поверхность здания сложной формы. Более 8 тысяч квадратных метров изнутри и снаружи строения было расписано художником и его группой, в которую входили художники и скульпторы из разных стран. Не прекращая экспериментировать, Сикейрос вводил в эту монументальную композицию мозаику, витражи, скульптуру. Эта грандиозная работа была создана в 1971 году и стала, пожалуй, самой яркой, но и самой последней из его крупных творений - в 1974 году (в 77 лет) художник ушел из жизни.

Сикейрос и СССР

Возникает вопрос: будучи коммунистом, имел ли художник дело с самой коммунистической страной? Да. Сикейрос неоднократно приезжал в Москву - с 1927 по 1972 год он был в советской столице 4 раза. Кроме того, художник стал Почетным членом Академии художеств СССР. А еще следы пребывания художника на нашей Родине и интереса к ней остались в Санкт-Петербурге в виде названия улицы.

Введение

Хосе́ Дави́д Альфа́ро Сике́йрос (исп. José David Alfaro Siqueiros , 1896-1974) - мексиканский художник - живописец, график и муралист, политический активист, участник коммунистического движения.

1. Биография

Давид Альфаро Сикейрос родился 29 декабря 1896 г. в мексиканском городе Камарго, провинция Чиуауа. В 1911 г. поступил в Академию художеств Сан-Карлос в Мехико, там участвовал в студенческой забастовке, протестуя против порядков в заведении. Затем обучался в художественной школе Санта-Анита. С молодости ощущал себя революционером, в 1911 г. принял участие в гражданской войне на стороне конституционалистов. Служил офицером в армии мексиканского президента Венустиано Каррансы.

С 1919 по 1922 г. Сикейрос жил во Франции и Испании. В 1921 г. он опубликовал в Барселоне «Манифест революционного искусства», а в 1922 г. основал «Революционный синдикат работников техники и искусства» . С 1924 г. художник был одним из руководителей Мексиканской коммунистической партии, активно участвовал в организации профсоюзного движения и в международных коммунистических конгрессах, занимал пост главного редактора газеты El Mundo , сотрудничал с другими левыми газетами. Вместе с ним в коммунистическом движении принимали участие и другие мексиканские художники, в частности Диего Ривера

В 1930 г. Сикейрос был арестован, а затем сослан в городок Таско. Ссылка оказалась плодотворной в творческом плане - здесь художник создал несколько десятков работ.

В период с 1932 по 1936 г. Сикейрос жил и работал по преимуществу в США; там он украсил росписями фасады зданий Художественной школы Чуинард и художественного центра Плаза в Лос-Анджелесе (1932).

В 1937-1939 г. Сикейрос участвовал в гражданской войне в Испании в качестве офицера Республиканской армии под командованием Энрике Листера. Дослужился до полковника.

По заданию НКВД коммунист-сталинист Сикейрос принимает участие в группе боевиков (кодовое название "Конь"), сформированной для ликвидации Троцкого.

24 мая 1940 - вместе с «Филипе», Леопольдо и Луисом Ареналь и другими участвует в неудавшемся покушении на Троцкого.

В конце 1940 г. арестован вместе с другими членами группы "Конь" в связи с убийством Троцкого.

В 1960 г. Сикейрос был заключён в тюрьму за политическую деятельность, но в 1964 г. власти освободили его под давлением международного общественного мнения.

Он неоднократно приезжал в Москву (1927, 1955, 1958 и 1972). Почётный член Академии художеств СССР (1967), лауреат Международной Ленинской премии «За укрепление мира между народами» (1967).

В его честь названа улица в Санкт-Петербурге.

2. Основные произведения

2.1. Монументальные композиции

роспись в Национальной подготовительной школе (фреска, 1922-23, Мехико),

роспись в клубе профсоюза электриков (1939, Мехико),

роспись во Дворце изящных искусств (1945 и 1950-51, Мехико),

роспись в Национальном музее истории (начата в 1959, Мехико)

мозаика и рельеф на фасаде ректората Университетского городка (1952-54, Мехико);

монументально-декоративное сооружение «Полифорум» (1971, Мехико)

2.2. Станковая живопись

«Пролетарская мать» (1929-1930, Музей современного искусства, Нью-Йорк),

Портрет Дж. Гершвина (1936, Музей современного искусства, Нью-Йорк).

Несчастный случай в шахте (Accidente en la mina, 1931).

Новая демократия (La nueva democracia, 1945)

00:05 — REGNUM

Художники всегда искали способ донести своё искусство в массы. Русские передвижники выходили из тесных залов академии искусств и везли свои холсты прямо к простому народу. Они мечтали, что их картины войдут в каждую избу. Кто-то выбрал для себя язык газетных карикатур. Иные вообще бросали живопись и уходили в кино. Наконец, были даже такие, что считали прямое действие по преобразованию мира более говорящим, чем кисть художника… Давид Сикейрос был сразу всем этим, и ещё немножко большим.

Что может быть более открытым и «общественным», чем стены города, в котором человек живёт? Лестничные пролёты в школе, залы в театре, фасад академии… Движение «муралистов» (мурали — живопись на архитектурных сооружениях) образовалось в Мексике после свержения мексиканского диктатора Порфирия Диаса. В 1921 году новый секретарь образования Хосе Васконселос обратился к молодым художникам, в том числе бежавшим от старых режимов за границу, с предложением расписать стены государственных зданий фресками. Васконселос был философом, человеком западных взглядов, и затея виделась ему чем-то вроде воссоздания в Мексике фресок Микеланджело или средневековых европейских мастеров.

Однако первый же проект — роспись Национальной подготовительной школы в Мехико — показал, что мир ушёл далеко вперёд по сравнению с Ренессансом и Средними веками. Диего Ривера, Хосе Ороско и Давид Сикейрос — эта будущая «великая троица» мурализма — покрыла стены сюжетами революции, социальной борьбы, сделала их предметом радикальной «политической декларации». Хотя все три художника и обращались в своём творчестве к классическим мастерам фрески, муралисты считали живопись средством агитации, народного образования и пропаганды коммунизма. Для них стены городских зданий стали средством избежать формализма, возможностью обратиться прямо к рядовым жителям.

Но для Сикейроса всё началось намного раньше, ещё в четырнадцать лет, когда он ушёл на фронт борьбы против диктатуры Диаса. А прямо перед этим Давид впервые попадает в тюрьму как лидер студенческой забастовки — учащиеся требовали не только конца академической рутины, но и экономических реформ, вплоть до национализации железных дорог. Выйдя из заключения, Сикейрос открывает свою художественную школу возле Мехико, ставшую центром подпольного студенческого сопротивления.

Позднее он скажет: «Когда краски на картинах высыхают, то превращаются в порох, и под слоем фресок прячется единственная правда мира».

Тропа войны

Мало кому удавалось так органично объединить в себе искусство и жизнь. Подобно Хосе Ороско (Диего Ривера тогда учился за границей), Сикейрос воевал в рядах освободительной армии Венустиано Каррансы, заодно с Эмилиано Сапатой и Панчо Вильей, параллельно занимаясь рисованием. В два года Давид из рядовых выходит в капитаны, становится членом главного штаба. Опыт войны проведёт некий раздел среди троих муралистов: Ривера будет увлечён «автохтонной» индейской культурой и стилизацией, Ороско и Сикейрос же будут исполнены злободневности. Хотя и начинает Давид как самый «архаичный» из троицы.

В 1918 году Сикейрос созывает «Конгресс солдатских художников», где призывает искусство осветить страдания и борьбу мексиканского народа. Пять лет спустя этот призыв будет реализован в Синдикате живописцев, скульпторов и граверов, сведшем великую троицу.

Однако Сикейрос никогда не мог просто «уйти в искусство», сколь бы остро и злободневно оно ни было. На первое место Давид всегда ставил революцию. Его идеалом был Иосиф Сталин (Сикейрос не раз посетит Москву и получит премию «За укрепление мира между народами»). Он даже примет участие (есть версия, что на роли организатора) в покушении на Троцкого. Но пока что Сикейрос становится редактором газеты Синдиката «Эль Мачете», которую со временем делает официальной печатью компартии. Давид сам вступает в партию и доходит в ней до члена ЦК. Параллельно он занимается профсоюзным движением в Латинской Америке, организует конференции и издаёт еженедельник «Молот».

Тем не менее, правительство — как это обычно бывает — стремительно правеет, и уже в 1925 году Синдикат оказывается распущен. Сикейрос отвечает на это отъездом в Гвадалахару — второй по величине город после Мехико, «мексиканский Ватикан». Там всё застроено католическими церквями, население же всегда было предельно реакционно. Но именно в Гвадалахаре Сикейрос впервые расписывает целое здание, старую церковь, преобразованную в библиотеку, вводя в свой стиль элементы рельефа. Здесь же Давид выходит на контакт с шахтёрскими профсоюзами.

Проходит несколько лет, и к 1929 году компартия, как и многие другие демократические движения, оказывается под запретом. Рядовых коммунистов арестовывают, Сикейрос после первомайской демонстрации проводит год под стражей без всяких официальных обвинений, но затем ссылается в «глубинку», в город Таско. Стен в нём почти не было, и художник возвращается к холстам, рисуя в основном портреты.

Так, однажды Давида вызвали в семью, где умерла маленькая девочка, чтобы Сикейрос сделал её портрет. Художник посетовал, что он не фотограф — и не может поспорить с современной техникой в точности. На что глава семейства ответил: «Вы сделаете портрет лучше, чем сделал бы фотограф. У вас есть сердце, и вы посочувствуете моему горю, а аппарат — бездушная машина».

Однако судьба уготовила Сикейросу особый подарок. В Таско приезжает Сергей Эйзенштейн — гениальный певец революции из России, снимающий фильм «Да здравствует Мексика!». Давид и много лет спустя будет со страстью говорить о «Броненосце Потёмкине», а также рассказах режиссёра о задачах и методах искусства. Это знакомство окончательно определило для Сикейроса путь новаторства.

Сам Эйзенштейн в 1932 году окажется на выставке Давида и заявит: «Сикейрос — лучшее доказательство того, что поистине крупный художник является прежде всего выразителем большой социальной мысли, убежденности в большой идее. Чем страстней эта убежденность, тем больше художник».

В логове врага

В 1932 году, спасаясь от репрессий, Сикейрос едет прямо в сердце ненавидимого им капитализма — США. Здесь он «продержится» недолго, но в кратчайшие сроки заявит миру о себе.

Первым его заданием стало расписать наружную стену здания Школы изящных искусств. Владелица училища превратно толковало мексиканскую живопись — ей виделись рисунки индейцев, что-то узконациональное, фольклорное. Характерно, что Сикейрос, начавший свой путь с обращения к национальным корням и мечтавший о создании особой мексиканской школы живописи, к 30-м годам уже стоял на радикально универсалистских позициях. Он видел, как международный туризм превращает народную культуру в игрушку, поделку для развлечения богатых западных обывателей, лубок. И мексиканские художники, в погоне за деньгами и популярностью, были готовы потворствовать дурным вкусам туристов.

Хотя Сикейрос со временем смягчил свою позицию и стал допускать использование глубоких народных культурных традиций для понимания и передачи жизни «человека вообще» (тем более что де-факто он никогда с ними и не порывал), но его опасения по поводу трансформации искусства под воздействием туризма полностью подтвердились. Они проявились даже в творчестве Диего Риверы, и оказались серьёзным препятствием на пути развития мексиканского мурализма.

В любом случае, Сикейрос не стал церемониться и написал на стене сцену под названием «Митинг на улице». Более того, среди бастующих рабочих вперемешку стояли чёрные и белые, что было для пропитанных расизмом Соединённых Штатов того времени высочайшей степенью наглости и хамства. Хозяйке школы под давлением американских газет пришлось воздвигнуть перед муралем каменную стену, закрывшую роспись.

Однако благодаря разгоревшемуся скандалу популярность мексиканца выросла до небес. Его сразу же пригласили в Калифорнию, в Plaza Art Center, где ему дали под роспись площадь почти в двести квадратных метров. Заказчик (с детской наивностью) попросил художника изобразить весёлый «тропический рай». Получилась же, конечно, «Тропическая Америка, угнетаемая и терзаемая империалистами». На мурале были и революционеры, и распятый под когтями орла с американского доллара индеец. Работу пытались уничтожить, но часть её сохранилась и по сей день.

Лучше всего сложилась судьба творений Сикейроса в доме американского продюсера Дадли Мёрфи, продававшего его работы и ставшего другом художника. На мурале изображён президент Мексики Кальес, пришедший власти как борец за дело революции, но оказавшийся пособником капиталистов. Есть там и король американских финансов Джон Пирпонт Морган, разорявший мексиканскую экономику. На помощь скорбящим над погибшими крестьянами женщинам и детям спешит солдат советской Красной Армии.

Роспись же подвала газетного магната Наталио Ботана подвергалась атакам кислотой и побелкой, но фреска не сдалась. Её пришлось распилить и вывезти в другое помещение на хранение.

Сикейроса пытались выдворить из страны, ещё в 1932 году сажали на корабль «Рио Нилус». Однако ему удалось даже основать на территории США художественную школу, которой мир обязан многими находками.

Вообще говоря, Сикейрос стал чуть ли не первым художником в мировой истории, расписывающим наружные фасады зданий. Находясь под впечатлением теорий Эйзенштейна, он пытался применить в композиции приёмы кинопроецирования. Мурали Давида составлены так, что рассматривать их необходимо с самых разных планов и точек зрения. Таки образом, для человека, поднимающегося по лестнице или едущего по дороге на автомобиле (впоследствии Сикейрос создаст мураль, рассчитанный на движение со скоростью 60 км/час!) рисунок начинает динамически «развёртываться», открывать то одни детали, то другие. Поэтому всякие иллюстрации в интернете или на бумаге лишь очень пунктирно отображают реальную силу этого художника. Что уж говорить об оптических иллюзиях, когда квадратные, с выраженными углами здания расписаны так, что человек ощущает себя в центре огромного купола… Интересно, что подобный разворот от статики к динамике оказался актуален не только для живописи, но и для самой архитектуры середины ХХ века.

Но и это — не главная новизна, привнесённая в живопись Сикейросом. Расписывая стены американских зданий, он столкнулся с неожиданной трудностью: в те годы только-только начиналось бетонное строительство, ставшее в последующие годы повсеместным. А любые традиционные методы росписи — с грунтованием, как во фресках, или с использованием масляных красок, в этом случае оказывались невозможными.

Тогда Сикейрос пошёл на шаг, взбудораживший уже не только расистское американское общество, но уже и мировое художественное сообщество. Вместо кисти он стал применять аэрограф (пульверизатор, воздушный пистолет), использующий яркие краски, применявшиеся обычно для раскраски одежды или какой-то промышленной продукции. Давида обвинили в святотатстве, «обесчеловечивании» искусства применением грубой машины.

И действительно — теперь работать приходилось наполовину в режиме импровизации, без эскизов и предварительных рисунков. Контуры будущей картины выводились прямо на стене, постепенно закрашивались, усложнялись, обрастали деталями — и постепенно складывались в законченную картину. Нужно признать, что иногда этого не происходило, и Сикейрос всегда подвергался критике за некоторую незаконченность, недореализованность большинства его творений. Однако искусство Давида всё равно остаётся более содержательным, чем абстракционистские и авангардистские эксперименты его западных последователей, вроде Джексона Поллока, сделавшего стихийность и импровизацию аэрографа самоцелью.

Наконец, Сикейрос пришёл к необходимости задействовать в искусстве последние разработки науки, а конкретно — химии. В 1934 году он встретился с другим мексиканским художником, Гутьерреосом. Последний так вдохновился совершаемым Давидом переворотом в живописи, что отказался от собственного творчества и занялся разработкой подходящих для муралей красок. Итогом его долгой работы стали синтетические краски «политекс», с 1954 года ставшие обычным инструментом подавляющей части мексиканских художников.

Синтетические краски вообще, в том числе и те, что изначально применялись в аэрографе, очень чувствительны к количеству и типу растворителей, а также пропорциям красочных составов. Они могут стать яркими, а могут — тусклыми; могут засыхать быстро, а могут — медленно… В итоге художник, работающий с ними, сам вынужден был стать химиком. В каком-то смысле, художники-муралисты повторили путь мастеров времён Ренессанса — став не только художественными, но и техническими, и научными новаторами.

Художник и гражданин

При всех своих новациях в области искусства, Сикейрос ни на секунду не убирал руку с пульса мировых политических событий. В 1934 году в Мексике он создаёт Национальную лигу борьбы против войны и фашизма. А через два года Давид становится воином-интернационалистом, борющемся в Испании с фашистскими режимами Франко и Гитлера. Сикейрос командует бригадой, затем — дивизией; наконец, получает звание подполковника в бригаде одного из ключевых коммунистических вождей Энрико Листера.

В 1939 году он создаёт композицию «Рыдание», посвящённую поражению республиканцев в гражданской войне. Тогда же появляется «Портрет буржуазии», показывающий неизбежное рождение фашизма из недр капиталистического строя. В 1944 Сикейрос на стенах Музея изящных искусств в Мехико начинает «Новую Демократию» — образ Победы над фашистским миром, разрывания человечеством сковывающих его цепей несправедливости и несвободы.

Нужно отметить, что художник всю жизнь особое внимание уделял рукам. Руки являются у него символом кипящей народной силы, трудящегося человека, пролетария. Они постоянно находятся в крайнем напряжении, вздымаются, как будто пробивают закрывающую им путь стену. Кулак на его знаменитом автопортрете, в «Новой Демократии», руки рабочих над сценами тяжкого капиталистического быта…

Сикейрос как минимум семь раз оказывался в тюрьмах. В том числе, после неудачного покушения на Троцкого в 1940 году. Последний раз Давид просидел «в застенках» четыре года за организацию очередных студенческих протестов в Мехико, и был выпущен под давлением мировой общественности. А ведь тогда ему шёл уже седьмой десяток. Сидя в камере, Сикейрос рисовал эскизы на маленьких кусочках картона. Выйдя же, он сразу заявил: «мои взгляды остались прежними, и освобождение не означает, что я изменю своим убеждениям».

«Давид Альваро Сикейрос — это вера, это действие, это моральная и интеллектуальная сила. Ничто не сдерживает его в выражении личных чувств. Он высказывает их при любых обстоятельствах: в прессе, на уличных собраниях и демонстрациях, на стенах общественных зданий, посредством могучих пластических форм… С тех пор как я его узнал сорок семь лет назад, он всегда был таким. Великий художник, его творения отражают его великий мощный ум», — так характеризовал Сикейроса Херардо Мурильо, «доктор Атль», один из родоначальников мурализма.

Друг Давида, испанский поэт Рафаэль Альберти, посвятил художнику стихотворение, вмещающее в себя весь его жизненный путь:

Его кисть стала острым мачете,

Выстрелом стала краска,

Стали черта и рисунок

Гневной плетью, бичом разящим,

В крик стена превратилась

И в кулак, для удара сжатый.

Однако никто не выразил сути творчества Сикейроса лучше, чем сам художник:

«Все то, что нами было пережито и свершено в искусстве, — это прекрасно, это много, это очень важно, но это всего лишь начало, начало великого пути к счастью человечества, первый шаг к которому сделали Ленин, Великая Октябрьская революция. Не будь их, не было бы и коммуниста Сикейроса, был бы, возможно, только художник под этим именем, но без приставки коммунист, такой художник вряд ли стал бы известен за пределами Мексики».

Давид Альфаро Сикейрос родился 29 декабря 1896 г. в мексиканском городе Камарго, провинция Чиуауа. В 1911 г. поступил в Академию художеств Сан-Карлос в Мехико, там участвовал в студенческой забастовке, протестуя против порядков в заведении. Затем обучался в художественной школе Санта-Анита. С молодости ощущал себя революционером, в 1911 г. принял участие в гражданской войне на стороне конституционалистов. Служил офицером в армии мексиканского президента Венустиано Каррансы.

С 1919 по 1922 г. Сикейрос жил во Франции и Испании. В 1921 г. он опубликовал в Барселоне «Манифест революционного искусства», а в 1922 г. основал «Революционный синдикат работников техники и искусства». Член Мексиканской коммунистической партии (МКП) с 1922. С 1924 г. член ЦК МКП, активный участник организации профсоюзного движения и международных коммунистических конгрессов, занимал пост главного редактора газеты El Mundo, сотрудничал с другими левыми газетами. Вместе с ним в коммунистическом движении принимали участие и другие мексиканские художники, в частности Диего Ривера

В 1930 г. Сикейрос был арестован, а затем сослан в городок Таско. Ссылка оказалась плодотворной в творческом плане - здесь художник создал несколько десятков работ.

В период с 1932 по 1936 г. Сикейрос жил и работал по преимуществу в США; там он украсил росписями фасады зданий Художественной школы Чуинард и художественного центра Плаза в Лос-Анджелесе (1932).

В 1937-1939 г. Сикейрос участвовал в гражданской войне в Испании в качестве офицера Республиканской армии под командованием Энрике Листера. Дослужился до полковника.

По заданию НКВД коммунист-сталинист Сикейрос принимает участие в группе боевиков (кодовое название «Конь»), сформированной для ликвидации Троцкого.

24 мая 1940 - вместе с «Филипе», Леопольдо и Луисом Ареналь и другими участвует в неудавшемся покушении на Троцкого.

В конце 1940 г. арестован вместе с другими членами группы «Конь» в связи с убийством Троцкого.

В 1960 г. избран членом Политкомиссии ЦК МКП. В том же году был заключён в тюрьму за политическую деятельность, но в 1964 г. власти освободили его под давлением международного общественного мнения.

Он неоднократно приезжал в Москву (1927, 1955, 1958 и 1972). Почётный член Академии художеств СССР (1967), лауреат Международной Ленинской премии «За укрепление мира между народами» (1967).

В его честь названа улица в Санкт-Петербурге.

Основные произведения

Монументальные композиции

• роспись в Национальной подготовительной школе (фреска, 1922-23, Мехико),
• роспись в клубе профсоюза электриков (1939, Мехико),
• роспись во Дворце изящных искусств (1945 и 1950-51, Мехико),
• роспись в Национальном музее истории (начата в 1959, Мехико)
• мозаика и рельеф на фасаде ректората Университетского городка (1952-54, Мехико);
• монументально-декоративное сооружение «Полифорум» (1971, Мехико)

Станковая живопись

• «Пролетарская мать» (1929-1930, Музей современного искусства, Нью-Йорк),
• Портрет Дж. Гершвина (1936, Музей современного искусства, Нью-Йорк).
• Несчастный случай в шахте (Accidente en la mina, 1931).
• Новая демократия (La nueva democracia, 1945)

(1974-01-06 ) (77 лет)

Хосе́ Дави́д Альфа́ро Сике́йрос (исп. José David Alfaro Siqueiros , -) - мексиканский художник. Живописец, график и муралист . Политический активист, участник коммунистического движения.

Биография

По заданию НКВД коммунист-сталинист Сикейрос принимает участие в группе боевиков (кодовое название «Конь»), сформированной для ликвидации Троцкого . 24 мая 1940 года вместе с «Филипе », Леопольдо и Луисом Ареналем и другими участвует в неудавшемся покушении на Троцкого. В конце 1940 года арестован вместе с другими членами группы «Конь» в связи с убийством Троцкого.

Основные произведения

Монументальные композиции

• роспись в Национальной подготовительной школе (фреска, 1922-23, Мехико),
• роспись в клубе профсоюза электриков (1939, Мехико),
• роспись во Дворце изящных искусств (1945 и 1950-51, Мехико),
• роспись в Национальном музее истории (начата в 1959, Мехико)
• мозаика и рельеф на фасаде ректората Университетского городка НАУМ (1952-54, Мехико);
• монументально-декоративное сооружение «Полифорум» (1971, Мехико)

Станковая живопись

• «Пролетарская мать» (1929-1930, Музей современного искусства , Нью-Йорк)
• Портрет Дж. Гершвина (1936, Музей современного искусства , Нью-Йорк)
• Несчастный случай в шахте (Accidente en la mina, 1931).
• Новая демократия (La nueva democracia, 1945)

Память

Напишите отзыв о статье "Альфаро Сикейрос, Хосе Давид"

Литература

• Давид Альфаро Сикейрос. Меня называли Лихим Полковником. Воспоминания 1986 г.
• Григулевич И. Р. Сикейрос - М.: Искусство, 1980

Ссылки

Ошибка Lua в Модуль:External_links на строке 245: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Отрывок, характеризующий Альфаро Сикейрос, Хосе Давид

– Благодарю вас... за добро. Но я не жилец уже... – прошелестел в ответ её тихий «мысленный» голос. – Помогите мне... Помогите мне «уйти». Пожалуйста... Я не могу больше терпеть... Они скоро вернутся... Прошу вас! Они осквернили меня... Пожалуйста, помогите мне «уйти»... Вы ведь знаете – как. Помогите... Я буду и «там» благодарить, и помнить вас...
Она схватила своими тонкими, изуродованными пыткой пальцами моё запястье, вцепившись в него мёртвой хваткой, будто точно знала – я и вправду могла ей помочь... могла подарить желанный покой...
Острая боль скрутила моё уставшее сердце... Эта милая, зверски замученная девочка, почти ребёнок, как милости, просила у меня смерти!!! Палачи не только изранили её хрупкое тело – они осквернили её чистую душу, вместе изнасиловав её!.. И теперь, Дамиана готова была «уйти». Она просила смерти, как избавления, даже на мгновение, не думая о спасении. Она была замученной и осквернённой, и не желала жить... У меня перед глазами возникла Анна... Боже, неужели и её ждал такой же страшный конец?!! Смогу ли я её спасти от этого кошмара?!
Дамиана умоляюще смотрела на меня своими чистыми серыми глазами, в которых отражалась нечеловечески глубокая, дикая по своей силе, боль... Она не могла более бороться. У неё не хватало на это сил. И чтобы не предавать себя, она предпочитала уйти...
Что же это были за «люди», творившие такую жестокость?!. Что за изверги топтали нашу чистую Землю, оскверняя её своей подлостью и «чёрной» душой?.. Я тихо плакала, гладя милое лицо этой мужественной, несчастной девчушки, так и не дожившей даже малой частью свою грустную, неудавшуюся жизнь... И мою душу сжигала ненависть! Ненависть к извергу, звавшему себя римским Папой... наместником Бога... и святейшим Отцом... наслаждавшимся своей прогнившей властью и богатством, в то время, как в его же жутком подвале из жизни уходила чудесная чистая душа. Уходила по собственному желанию... Так как не могла больше вынести запредельную боль, причиняемую ей по приказу того же «святого» Папы...
О, как же я ненавидела его!!!.. Всем сердцем, всей душой ненавидела! И знала, что отомщу ему, чего бы мне это ни стоило. За всех, кто так зверски погиб по его приказу... За отца... за Джироламо... за эту добрую, чистую девочку... и за всех остальных, у кого он играючи отнимал возможность прожить их дорогую и единственную в этом теле, земную жизнь.
– Я помогу тебе, девочка... Помогу тебе милая... – ласково баюкая её, тихо шептала я. – Успокойся, солнышко, там не будет больше боли. Мой отец ушёл туда... Я говорила с ним. Там только свет и покой... Расслабься, моя хорошая... Я исполню твоё желание. Сейчас ты будешь уходить – не бойся. Ты ничего не почувствуешь... Я помогу тебе, Дамиана. Я буду с тобой...
Из её изуродованного физического тела вышла удивительно красивая сущность. Она выглядела такой, какой Дамиана была, до того, как появилась в этом проклятом месте.
– Спасибо вам... – прошелестел её тихий голос. – Спасибо за добро... и за свободу. Я буду помнить вас.
Она начала плавно подниматься по светящемуся каналу.
– Прощай Дамиана... Пусть твоя новая жизнь будет счастливой и светлой! Ты ещё найдёшь своё счастье, девочка... И найдёшь хороших людей. Прощай...
Её сердце тихо остановилось... А исстрадавшаяся душа свободно улетала туда, где никто уже не мог причинять ей боли. Милая, добрая девочка ушла, так и не узнав, какой чудесной и радостной могла быть её оборванная, непрожитая жизнь... скольких хороших людей мог осчастливить её Дар... какой высокой и светлой могла быть её непознанная любовь... и как звонко и счастливо могли звучать голоса её не родившихся в этой жизни детей...
Успокоившееся в смерти лицо Дамианы разгладилось, и она казалась просто спящей, такой чистой и красивой была теперь... Горько рыдая, я опустилась на грубое сидение рядом с её опустевшим телом... Сердце стыло от горечи и обиды за её невинную, оборванную жизнь... А где-то очень глубоко в душе поднималась лютая ненависть, грозясь вырваться наружу, и смести с лица Земли весь этот преступный, ужасающий мир...
Наконец, как-то собравшись, я ещё раз взглянула на храбрую девочку-ребёнка, мысленно желая ей покоя и счастья в её новом мире, и тихо вышла за дверь...
Увиденный ужас парализовал сознание, лишая желания исследовать папский подвал дальше... грозясь обрушить на меня чьё-то очередное страдание, которое могло оказаться ещё страшней. Собираясь уже уйти наверх, я вдруг неожиданно почувствовала слабый, но очень упорный зов. Удивлённо прислушиваясь, я, наконец, поняла, что меня зовут отсюда же, из этого же подвала. И тут же, забыв все прежние страхи, решила проверить.
Зов повторялся, пока я не подошла прямо к двери, из которой он шёл...
Келья была пустой и влажной, без какого-либо освещения. А в самом её углу, на соломе сидел человек. Подойдя к нему ближе, я неожиданно вскрикнула – это был мой старый знакомый, кардинал Мороне... Его гордое лицо, на сей раз, краснело ссадинами, и, было видно, что кардинал страдал.
– О, я очень рада, что вы живы!.. Здравствуйте монсеньёр! Вы ли пытались звать меня?
Он чуть приподнялся, поморщившись от боли, и очень серьёзно произнёс:
– Да мадонна. Я давно зову вас, но вы почему-то не слышали. Хотя находились совсем рядом.
– Я помогала хорошей девочке проститься с нашим жестоким миром... – печально ответила я. – Зачем я нужна вам, ваше преосвященство? Могу ли я помочь вам?..